Если на обложку книги о Торадже нужно было бы поместить один единственный символ – им бы стал деревянный тораджийский дом – тонгконан. Рогатая крыша и черно-бело-красные узоры – его отличительные черты.

Знатокам восточной культуры известно, что такая формы крыши  - не что-то особенное, присущее только тораджийским домам.

Похожие крыши можно найти в домах батаков на другом индонезийском острове Суматра, священном комплекса Исе в Японии, в архитектуре юго-западного Китая.

Рогатые крыши дома батаков и тораджей говорят о том, что обе эти культуры имеют общего предка – австронезийскую культуру с территории Индокитая.

Около 3 тысячелетия до нашей эры австронезийцы покинули материк, переехали на Тайвань, а уже оттуда они начали заселять современные Филиппины и Индонезию.

Шли века. На смену язычеству на отдельных островах Индонезии пришли буддизм, индуизм, ислам. Но регионы Тана Тораджа и озеро Тоба, где живут батаки, были долгое время изолированы от активной политики и экономики.

Они находились в горах, в труднодоступных долинах, вдали от торговых морских путей. Поэтому переселенцы с других островов и стран, которые часто становились проводниками других религий и традиций, не очень интересовались ими. В итоге к 20 веку и Тоба и Тораджа сохранили очень похожую культуру несмотря на разлуку в несколько тысяч лет.

Кто-то из тораджей говорит о том, что крыши тораджийских домов символизируют рога буйволов, которые являлись священным животным в традициионной религии тораджей Алук То Доло. Буйволов тораджи приносили и приносят в жертву, считая, что на том свете они проводят душу покойного в рай.

Одна легенда утверждает, что предки тораджей прибыли в регион по морю с севера. Во время шторма лодки пришли в негодность. И тораджийцы стали использовать их как крыши своих первых домов.

Другая история о чудесном доме рассказывает о женщине Малалун Санда, которая буквально поймала небесный тонгконан.

В одну из ночей она увидела как с неба спускается чудесный резной тонгконан и приземляется на горе.

Женщина разведала, что в доме живет божество, которое выходит на землю по ночам, а к рассвету возвращается. Каждое утро с первым криком петухов дом улетал на небеса.

В одну из ночей Малалун Санда привязала дом к деревьям вокруг. Божество пыталось поднять дом в небо, но отчаявшись исчезло.

Малалун Санда забрала себе чудесный резной дом с рогатой крышей и стала жить в нем.

Если не касаться вопроса о форме крыши, архитектура тонгконана долгое время была очень функциональной и полностью соответствовала историческим реалиям.

До 20 века Тана Тораджа была очень неспокойным регионом. Постоянно случались военные конфликты между кланами или войны с соседями - бугисами и луву.

Тонгконаны возводились на вершине горы или холма, чтобы издалека было лучше видно неприятеля и можно было вовремя отразить атаку.

Лестница, ведущая в тонгконан, находилась под домом, а входная дверь — в полу. Чтобы враг не попал в дом, было достаточно просто встать на дверь.

Маленькие окна тонгконана плотно закрывались ставнями и служили надежной защитой по ночам.

А нижний этаж, задействованный под загон для домашнего скота охранял буйволов и свиней. Кроме того, высокое расположение дома на высоких сваях не давало неприятелю быстро и непредсказуемо ворваться в дом.

Архитектура тонгконана воплотила концепцию «мой дом – моя крепость» в полной мере.

Не всегда крыши тонгконана были так высоки. Погоня за вычурностью началась в конце 19 века, когда Тораджу наводнили прибыли от продажи кофе. Крыши стали еще более воздушными, а резьба еще более изощренной.

В 50-е годы на тонгконаны тораджийцев обрушилась беда.

После получения Индонезией независимости радикальное мусульманское движение Дарул Ислам решило создать автономную республику в Сулавеси. Тораджийцев планировали насильно обратить в Ислам. Тонгконаны подлежали уничтожению и погибали в пожарах.

Когда правительство усмирило радикалов, пришла новая напасть. В 60-е годы прошлого века тонгконаны подверглась критике со стороны центральных властей. Родовые дома тораджей считали нефункциональными и неудобными. Властями поддерживались любые попытки тораджей оставлять тонгконаны и переселяться в кирпичные дома.

Для особенно ревностных приверженцев протестантизма и тонгконаны, и тораджийские ритуалы были чем-то, что символизировало духовную тьму. Поэтому критика пришла и со стороны протестантской церкви.

Доля правды в критике властей была. Тонгконан, большой снаружи, довольно тесный изнутри. Удобства на улице. А маленькие окна слабо пропускают дневной свет.

Тораджийцы, чьи дома приходили в негодность из-за пожаров, части перестраивали свои дома на манер бугисов. Просторные, воздушные дома с большими окнами, большими комнатами и на сваях стали более удобны, когда военная угроза исчезла.

В 70-е годы экономическая ситуация в Торадже стала улучаться. Многие местные жители нашли работу на прибыльных добывающих предприятиях Калимантана и Папуа. И заработанные ими деньги стали восстанавливать положение Тораджи. Семьи снова вернулись к строительству тонгконанов.

Туристический бум тоже воскресил интерес к тонгконанам.

В 80-е годы последовало и изменение государственной политики начавшей поддерживать этническое разнообразие регионов Индонезии.

Многие современные тораджи стараются построить каменный дом и жить в нем. А тонгконан – возвести рядом как святыню. И селить в нем родственников, когда они нагрянут в гости.

Или соорудить просторный деревянный дом на сваях с большими окнами в стиле бугисов. Но украсить его тораджийской символикой или даже традиционной рогатой крышей.

Еще один вариант – тонгконан с закрытым первым этажом. В нем оборудуются дополнительные комнаты, появляется больше пространства. Иногда первый этаж делают вообще каменным.

Если для такого дома проводится церемония освящения, члены семьи считают его полноценным тонгконаном со всеми полагающимися магическими свойствами.

И самая главная модификация, которая коснулась и архитектуры, и религии.

Прошли годы противостояния,  когда в тонгконанах христианская церковь тораджи видела символ кастового превосходства одних над  другими. Здания церквей в торадже стали перенимать декоративные элементы тонгконанов.

В конечном счете многие тораджийцы-христиане начали называть церковь – наш большой тонгконан. Это стало главным свидетельством окончания конфликта религий.

 

 

 

 

 

Дом тораджийца – это одновременно не только жилище и крепость. Это во всех смыслах и сама семья.

Название тонгконан происходит от слова «тонгкон», которое означать сидеть или пристствовать. И действительно, тонгконан - это место, где собираются все члены семьи и устраиваются семейные праздники, где люди рождаясь начинают свой жизненный путь и умирая, завершают его.

Для религиозных церемоний тораджийцы не строили храмов. Их родовые дома были своего рода храмами. А двор между домом и амбарами для риса становился площадкой для проведения самых грандиозных ритуалов.

Тонгконан – это основа семьи и единства членов семьи.

Тонгконан – это всегда дом для семьи – мужа, жены и детей.

Одинокий тораджиец, собравшийся бы строить тонгконан вызвал бы недоумение у соседей. Тораджиец с женой и детьми, но без тонгконана – это либо тот, кто еще не накопил денег на тонгконан, либо мусульманин.

Но в любом случае даже если тонгконана нет и нет пока возможности его построить, то  любой обычный дом украшается как тонгконан традиционными тораджийскими узорами или даже традиционной рогатой крышей.

Тонгконан нельзя просто продать или заложить. Это все равно что продать родного дедушку или семейную честь. Среди тораджийцев есть поговорка «Лучше позволить отрубить себе голову, чем продать тонгконан».

Если кто-то хотел серьезно оскорбить врага – он критиковал его тонгконан, называя его старой неотремонтированной развалиной. Оскорбленный тораджиец собирал деньги на ремонт. По окончании ремонта он проводил церемонию освящения дома манграра бануа и смывал позор.

За тонгконаном надо ухаживать как за членом семьи. Тораджийцы считают, что богатство тонгконана можно только приумножать. И горе тому, кто возьмется его уменьшать – продавая семейные реликвии тонгконана или другую его собственность.

Такое отношение к дому как к живому организму – черта многих австронезийских культур. В этих культурах есть представление о том, что правильное сооружение дома и его состояние напрямую связаны с процветанием и здоровьем людей, проживающих в нем.

Дом тораджийца – это одновременно и дерево, и уже не дерево. Тонгконан – часть природы и сотворен человеком. Он – созданное заново дерево, жизненные силы которого необходимо приручить с помощью правильных ритуалов, которые сопровождают все этапы строительства.

Когда вокруг дома устраиваются торжества и фамильные драгоценности выносятся из дома, украшая его фасад, тораджийцы поэтически сравнивают тонгконан с деревом, ветви которого полны драгоценностей.

Если у деревенского тораджийца спросить из какой он семьи, есть шанс, что он укажет на тонгконан, из которого он родом. Потому что дом – это и есть семья.

Родство связывает тораджийца не только со своим тонгконаном, но и с тонгконанами отца и матери, бабушки и дедушки, жены или мужа и тонгконанами его или ее родителей. И обо всех них нужно заботиться, вовремя ремонтировать и участвовать в праздниках, которые в них устраиваются.

Тораджийцы, живущие за рубежом или в других областях Индонезии покупают уменьшенные фигурки тонгконанов, чтобы они напоминали о доме. И в какой бы уголок мира не забросила судьба тораджийца, он обязательно приложит все силы, чтобы вернуться домой. Если его позовет тонгконан.